«Житие святого Ансельма, архиепископа Кентерберийского» , написанное монахом и регентом хора кафедрального приората Кентербери Эадмером, – пример средневековой агиографической традиции, которое по своему «генетическому досье» можно отнести к зарождающемуся в первой половине XII в. жанру светской биографии. Эадмер, также автор «Истории нового времени в Англии», родился в Англии около 1063-1065 гг., в раннем детстве был отдан родителями в монастырь Кентербери. Главным событием в его жизни «стало знакомство (около 1079 г.) с аббатом Бека и будущим архиепископом Ансельмом Кентерберийским, чьим ближайшим другом и неразлучным спутником (он сопровождал Ансельма во время обоих изгнаний из Англии) он оставался до смерти последнего в 1109 г.» .
Вопрос о культах местных англосаксонских святых – одна из актуальных проблем, с которой столкнулся Ланфранк (архиепископ Кентерберийский до Ансельма, в 1070 – 1089 гг.) в качестве главы английской церкви.
В «Житии святого Ансельма» Эадмер приводит строки, из которых явствует, что около 1080 г. между Ланфранком и Ансельмом состоялась дискуссия по поводу того, считать ли Эльфхега местным святым и мучеником или нет. Однажды Ланфранк, архиепископ Кентербери, которого «в те времена никто не превосходил по авторитету и широте познания» сказал Ансельму, полного «святости» искушенного в теологии (который после смерти Ланфранка через четыре года займет его должность): «Это Англичане, среди которых живем мы, избрали себе определенных святых, которых они почитают. Но когда я задумываюсь о том, кем они были на самом деле, у меня не могут не возникать сомнения относительно их благочестия» . В центре дискуссии оказалась святость Эльфхега. Рассмотрим аргументы обоих сторон и проследим точку зрения Эадмера.
Ланфранка возмутил тот факт, что местные жители «почитают Эльфхега не просто как святого, но как мученика, хотя они не отрицают тот факт, что он был убит не за исповедь Господу, но так как отказался выкупить себя за деньги» .
Ансельм, по словам Эадмера, «отвечая прямо на четко поставленный ему вопрос, как один благоразумный человек другому» , приводит в оправдание Эльфхега следующие аргументы. Во-первых, «очевидно, что человек, который без колебаний готов умереть, нежели совершать грех против Господа, даже по малейшему пустяку, гораздо в большей степени предпочтет умереть, чем гневить Господа, совершая тяжкий грех» , к тому же гораздо бóльшим грехом кажется отрицание Христа, чем просьба об изъятии денег. Здесь же Эадмер со слов Ансельма цитирует святого евангелиста Матфея: «Горе миру от соблазнов, ибо надобно придти соблазнам; но горе тому человеку, чрез которого соблазн приходит» (Мф, 18:7). Так, используя прием аллюзии, Ансельм намекает Ланфранку на совершенно справедливую святость Эльфхега, который не поддался никаким соблазнам и остался верен Христу до конца своих дней. Наиболее уместным аргументом, своего рода ultima ratio, Ансельм посчитал здесь приведение в качестве примера «главного мученика» Иоанна Крестителя, который «был убит не потому, что отказался чтить Христа, а потому, что отказался скрыть правду» . Таким образом, Святой Эльфхег ipso facto праведно пострадал за справедливость как Святой Иоанн за правду.
Крайне любопытна позиция самого Эадмера. Участникам спора он дает высокую оценку, однако отмечает, что Ланфранк, будучи современником Нормандского завоевания, был в то время очень плохо информирован («был в то время недостаточно искушенным в этом вопросе») об английских традициях, и подобное более чем пристрастное отношение к англосаксонским святым яркое тому подтверждение .
Итогом дискуссии можно признать то, что, несмотря на согласие Ланфранка сохранить и по-прежнему чтить культ святого Эльфхега, в конечном итоге им были переработаны и исправлены церковный календарь Святой Церкви аббатства Кентербери, отменены многие празднества в честь местных англосаксонских святых.
«Казус Эльфхега» наглядно демонстрирует, как этнические мотивы переплетаются с религиозными и политическими, при этом именно последние задают тон остальным и являются стержневыми . Исключительная важность этого случая заключается как раз в том, что культ Эльфхега – один из немногих, которому удалось сохранить свое место при новом «режиме», к тому же этот пример демонстрирует сам механизм принятия Ланфранком решений по важнейшим церковным делам.