В XII веке, который историки называют временем реформ, временем решающих изменений в политике, социуме, теологии и искусстве , интерес к труду блаженного Августина «De civitate Dei» испытывают представители самых различных течений и направлений богословия – от Бернарда Клервосского до Пьера Абеляра. К исторической концепции Августина о двух городах прибегают как ранние схоласты (Гуго Сен-Викторский), так и консервативные экзегеты (Руперта Дойтцкого). Не чуждо этой тенденции остается и срединное направление в богословии (Герхох Райхерсбергский), и, естественно, хронисты, использовавшие метод экзегезы, (Оттон Фрайзингский). Антитеза сivitas Dei/ civitas diaboli, выдвинутая епископом из Гиппона, становится, таким образом, для всего средневековья классической.
Интерес к наследию блаженного Августина обусловлен как безусловным авторитетом самого автора, так и методом многосмыслового герменевтического понимания его трудов. Перенос и использование одних и тех же слов в разные семантические контексты (например, при изменении социальной структуры общества, но сохранении латинской терминологии с переосмыслением понятий) предоставляло богословам возможность самых широких интерпретаций.
«De civitate Dei» Августин писал, находясь в семантическом поле поздней античности, где понятие римской «сivitas» (равно как греческого «πόλις») было отточено за века в политических теориях. Для представителя античной цивилизации, каковым был Августин, употребление «сivitas» четко соотносилась с тем набором значений и характеристик, которые выработала эллинская и римская цивилизации и которые делали возможным восприятие «сivitas» как города, сообщества людей, государства и гражданского общества одновременно. А это, в свою очередь, позволяет увидеть в civitas cоelestis как всю совокупность тех, людей, относящихся к ecclesia peregrina, так и город Иерусалим Апокалипсиса Иоанна Богослова.
Оттон Фрайзингский практически везде обозначает этим термином как организованное общество людей и часто употребляет cловосочетание сivitas Dei как синоним regnum Dei. Это понятие используется преимущественно в значении «государства» .
Герхох Райхерсбергский понимает под civitas Dei “сооружение», «строение» Божье (aedificio Dei), созданное из разумного материала, избранного Господом, которое никогда не разрушится. Причем творится это «сооружение» во вселенской мастерской, в огромной «фабрике» всего мира. Следует отметить, что у Герхоха, который сам был регулярным каноником и, соответственно, был знаком с зарождавшимися городскими структурами, даже небесный Иерусалим (aedificio Dei) описывается как строение, сооружение, созданное в мастерских. При этом автор также употребляет термин civitas cоelestis. Он рассматривает также его и как сообщество людей, граждан (cives) .
Гуго Сен-Викторский использовал метод экзегезы «четырех смыслов» (исторический, анагогический, моральный и аллегорический) для раскрытия понятия civitas Dei. Согласно историческому толкованию это город, основанный на горе Сион, где царь Давид возвел заоблачную башню. Аллегорически Гуго видит в civitas Dei город (urbs), чье основание находится на святой горе, где Христос правит в вечности. Согласно моральному пониманию, это верующая душа, посвятившая себя созерцанию, которая полагает основание в совершенстве добродетелей. Согласно анагогической трактовке Священного Писания – civitas Dei, Hierusalem cоelestis – это небесная курия, толпа архангелов, которая ежедневно услаждается явлением славы Божьей . Итак, для Гуго Сен-Викторского civitas может совпадать с термином urbs, может означать и общину Церкви, торжествующей в вечности. Широкое толкование термина позволяет увидеть в нем и значение царства (царствования) Христа (аллегорическое толкование).
Существовала, однако, еще одна трактовка термина «сivitas» – та, которая была усвоена некоторыми современными европейскими (большей частью романскими) языками – сivitas как “город” (ср. фр. сitè, англ. сity) . Руперт Дойтцкий использует ее для определения характера того образа жизни, свидетелем зарождения которого он стал и который с некоторой долей условности он называет городским.
Таким образом, все то богатство смыслов и возможностей интерпретаций понятия «сivitas», очевидное для представителя античной культуры, каковым являлся Августин, теряется в условиях дисконтинуитета, когда самый феномен «сivitas» перестает существовать в социальной реальности. Неясность и неопределенность, отсутствие четкого определения термина (а вернее, сосуществование многих его дефиниций) в новых социальных структурах и в новом семантическом поле позволили теологической герменевтике рассматривать самые разнообразные смыслообразы «De civitate Dei» и извлекать из них богатейший набор философских, исторических и другого рода теорий.